Предисловие к русскому изданию «Легенды о Сан–Микеле» В чем же секрет успеха книги? Ответить на этот вопрос нелегко. Сам Аксель Мунте в предисловии к одному из изданий «Легенды о Сан-Микеле» писал, что не находит этому объяснения. Ни суждения многоопытных критиков, ни простодушные высказывания читателей не помогли ему понять истинную причину его успеха. «Загадка так и остается неразрешенной», — с недоумением признавался он. А между тем критики и рецензенты не скупились на похвалы. Об Акселе Мунте говорили как об одаренном писателе, мастере стиля, новом явлении в литературе. И лишь очень немногие знали, что «Легенда о Сан-Микеле» — далеко не первое произведение шведского врача, что он начал писать и печататься чуть ли не за полстолетия до выхода в свет этой книги... Аксель Мунте родился 31 октября 1857 года в провинциальном шведском городке Оскарсхамне (Дёдерхюлтсвике). Его отец Мартин Арнольд Фредрик был владельцем аптеки. Семья Мунте казалась типичной шведской семьей среднего достатка. Детей было трое: Анна, Арнольд и Аксель. Родители воспитывали их в духе практицизма, хотя и отдавали известную дань «культуре»: по вечерам отец читал вслух иллюстрированные журналы, а мать играла на пианино. Все дети аптекаря Мунте отличались незаурядной одаренностью. У них рано пробудился интерес к природе, к увлекательным путешествиям, а также к искусству, — уроки «практицизма» как-то не тли им на пользу. Аксель был тихим, мечтательным ребенком. Он мог часами бродить по лесу один, прислушиваясь к пению птиц, разглядывая муравьиные тропы. Его манило к себе море, и вдвоем со своим старшим братом Арнольдом он выезжал на лодке в дальние прогулки. Он любил также играть у ручья: строил плотины и выкапывал миниатюрные пруды. У сестры Акселя — Анны был очень хороший голос. Она рано научилась петь и играть на пианино. Но ее страстному желанию поступить в Королевский театр не суждено было сбыться: мать заявила, что никогда не разрешит дочери стать актрисой. Анна начала заниматься живописью и впоследствии стала известной художницей. Арнольд окончил военно-морское училище и посвятил себя изучению истории. Широкой известностью пользуется его исследование под названием «Морские герои Швеции». Через два года после поступления в университет Мунте серьезно заболел. Врачи констатировали легочное кровотечение и решили, что дни его сочтены. Единственной надеждой на спасение была поездка на юг, к морю. И вот в 1876 году, девятнадцатилетним юношей, Аксель Мунте попадает в Италию. Остров Капри производит на него совершенно ошеломляющее впечатление. Отныне он днем и ночью мечтает о том, чтобы поселиться на Капри. Случай сводит его с профессором М.-А. Курти, известным французским гинекологом. Заинтересовавшись способным студентом, профессор выражает готовность руководить его занятиями, и Мунте поступает в университет в городе Монпелье. Мягкий, ровный климат благодатно сказывается на его здоровье, и за два года он восстанавливает свои силы. Следующий этап — Париж, куда он приезжает, чтобы завершить свое образование. На медицинском факультете Парижского университета в те годы блистала великолепная плеяда виднейших ученых. Деканом его с 1875 года был Вюлышан — профессор экспериментальной патологии. Жаку и Пэтер ведали кафедрой медицинской патологии, Пажо преподавал акушерство, Айем — терапию, а Робен — гистологию. Занятия в хирургической клинике вели Рите и Гослен. Аксель Мунте поселился в Латинском квартале. Студенческая жизнь была нелегкой. Денег всегда не хватало, и юноше приходилось подрабатывать, давая уроки иностранных языков. Вскоре Аксель Мунте защитил дипломную работу — «Профилактика и лечение послеродовых кровотечений». Он становится самым молодым врачом во Франции, а может быть, и во всей Европе. По мнению специалистов, его дипломная работа представляет большой научный интерес, но сам он относится к ней в высшей степени критически. В частном письме, посланном через несколько дней после защиты, он называет свой труд «слабым и недоработанным». Тем же летом Аксель знакомится с девятнадцатилетней Ультимой Хорнберг, дочерью аптекаря из провинциального шведского городка, приехавшей в Париж изучать искусство. Вскоре они решают пожениться и поздней осенью венчаются в стокгольмской церкви Св. Клары. Затем новобрачные отправляются на Капри и проводят там целый год. В это время на острове вспыхивает эпидемия брюшного тифа, и Аксель самоотверженно лечит больных. За добровольное участие в борьбе с эпидемией он получает свой первый орден от итальянского правительства. В марте 1881 года на острове Искья происходит страшнейшее землетрясение. И тут молодой врач, не щадя себя, оказывает помощь пострадавшим. Осенью 1881 года Аксель Мунте возвращается в Париж и открывает практику на авеню Вилье. В то время он поддерживал близкие дружеские отношения с известными шведскими художниками — Карлом Ларссоном, Нильсом Фурсбергом, Карлом Сконбергом и Эрнстом Юсефсоном, искавшими вдохновения в парижской атмосфере. Финский скульптур Вилле Вальгрен, который тоже жил в те годы в Париже, писал впоследствии в своих мемуарах: «Доктор Мунте был высокий, стройный, статный человек с усами и небольшой бородкой. Он носил синие очки из-за слабого зрения. Природа наделила его необыкновенным обаянием. Где бы он ни появлялся, его благородное сердце, казалось, излучало волны человеческого тепла. Не удивительно поэтому, что у пего было так много друзей. Он обладал мелодичным голосом, и когда он садился за пианино в столовой пансионата и пел своим красивым баритональным тенором шведские и итальянские народные песни, плакали не только женщины, но и мужчины. Он пел с таким чувством, что никто не мог оставаться равнодушным. Но его лучшей чертой была глубокая жалость ко всем несчастным и обездоленным... Когда мы гуляли с ним по парижским улицам и навстречу нам попадался нищий в лохмотьях — нередко с голодным ребенком, — Мунте тотчас же доставал свой кошелек и отдавал все его содержимое бедняку. Акселю Мунте — с его доброй душой — была также свойственна неподдельная нежность ко всем животным, которых он видел. Со своим большим верным псом Паком он всегда обращался как с лучшим другом». Занимаясь врачебной практикой в Париже, Аксель Мунте постепенно отходит от своей основной специальности и проявляет все больший и больший интерес к невропатологии. Огромное влияние на него в этом отношении оказал профессор Шарко. Мунте бегло говорил на нескольких европейских языках, и поэтому среди его пациентов было очень много богатых иностранцев. Популярность Мунте быстро растет. Он становится состоятельным человеком, но не забывает своих старых пациентов — бедняков, которых продолжает лечить бесплатно. Свое истинное призвание он видит в служении этим обездоленным людям, в том, чтобы по возможности облегчать их тяжкую участь. В 1883 году в Неаполе вспыхивает страшная эпидемия холеры. Ежедневно умирают сотни людей. Верный высокому долгу врача, Аксель Мунте отправляется в Неаполь, где самоотверженно лечит больных. Большинство жителей города к тому же испытывают жестокую материальную нужду. Чтобы раздобыть дополнительные средства и помочь несчастным людям, Аксель Мунте пишет корреспонденции для шведской газеты «Стокгольме дагблад». Именно эти статьи и положили начало литературной деятельности Акселя Мунте. Но и тут он, словно подчеркивая, что не склонен всерьез считать себя литератором, подписывает свои корреспонденции «Пак Мунте» — шутливым псевдонимом, который он взял в честь своей любимой собаки. Вскоре эти корреспонденции издаются отдельной книгой под названием «Из Неаполя — путевые очерки Пака Мунте». В конце 1884 года Мунте вернулся к своей парижской практике. Теперь медицинский авторитет его стал непререкаем. Видные коллеги то и дело обращались к нему за советом. Нередко ему приходилось выезжать за границу на консилиум, созываемый для какого-нибудь знатного больного. Богатые и высокопоставленные ипохондрики осаждали его на каждом шагу. Но успех начинает утомлять молодого врача, его тяготит искусственная атмосфера большого города. К тому же его семейная жизнь не была счастливой — в 1888 году, через восемь лет после свадьбы, он расходится с женой. Аксель Мунте все больше и больше мечтает об идиллической жизни на Капри, его все сильнее манит к себе прекрасный остров. Наконец в мае 1889 года он приезжает туда, преисполненный радужных надежд. Теперь он осуществит свою давнишнюю мечту и построит волшебный замок. Шведский посол в Италии усиленно уговаривает своего друга Акселя Мунте открыть практику в Риме, соблазняя его перспективой больших доходов, которые позволят ему наконец осуществить свою мечту — поселиться на Капри. После долгих ншлебаний Мунте соглашается — с тем условием, что все летние месяцы он будет проводить на любимом острове. Переехав в Рим, он поселяется в доме номер 12 на площади Испании — в том самом доме, где жил Перси Биши Шелли и где в 1821 году умер английский поэт Джон Ките. Начинается новый период успеха. Слухи о необыкновенном шведском враче уже и прежде доходили до Италии, и теперь к нему толпами ринулись светские дамы, страдавшие неопределенными нервными расстройствами.
И все же далеко не все современники Акселя Мунте относились к нему с безграничным восхищением. Известный норвежский писатель Бьёрнстьерне Бьёрнсон, познакомившийся с ним в восьмидесятых годах в Париже, признавая благородство души Мунте, тем не менее упрекал его в суетности и тщеславии. Так, в августе 1888 года он писал своей дочери: «Ты говоришь, что я слишком строг к Акселю Мунто. Да, возможно. Добрее и благороднее души не бывает, к тому же у Шесть лет спустя, в декабре 1894 года, Бьёрнсон писал дочери из Рима: «Внешне Мунте не изменился. Но теперь с ним совершенно невозможно разговаривать. То он небрежно упоминает, что недавно его вызывали к шведской королеве... То он сообщает, что сынок американского миллиардера приехал в Рим только для того, чтобы показаться Мунте... Он живет у испанской лестницы, в квартире, «где жил Шелли и где умер английский поэт Ките». Когда приходишь в гости к Мунте, то видишь томики стихов Китса и Шелли, раскрытые, разумеется, совершенно случайно. Обе книги — в роскошных, элегантных переплетах. В прихожей стоит непомерно большая ваза с визитными карточками. Сверху лежит карточка Гладстона, можно подумать, что он был у Мунте только вчера». Нелестные отзывы! И все же во многом они справедливы. Недаром и сам Мунте с искренней болью пишет в «Легенде о Сан-Микеле»: В Риме Аксель Мунте прожил девять лет. Как и в Париже, он очень много времени и сил отдавал больным. Надо сказать, что он довольно скептически относился к традиционной медицине. Он редко прописывал лекарства, а в первую очередь стремился стимулировать естественные ресурсы организма больного. Глубокое знание людей, искреннее человеческое сочувствие, которое находили у него пациенты, в значительной мере способствовали его успеху. Он заражал больных своим оптимизмом и заставлял их самих активно бороться с болезнью. Он не считал себя гипнотизером в обычном смысле этого слова, но ему была присуща сила убеждения, по своим результатам граничившая с гипнозом. Каждую весну Мунте уезжал на Капри, где продолжал строить и любовно отделывать свой «волшебный замок». Волнующая история создания беломраморного чуда па высокой скале, которое Мунте сотворил сам, по своему собственному замыслу и чертежу, с помощью одних лишь простых каприйских крестьян — его друзей, подробно рассказана им в «Легенде о Сан-Микеле». В 1902 году он окончательно оставляет практику в Риме я переселяется на Капри. «Волшебный замок» Сан-Микеле становится местом паломничества многих богатых путешественников из разных стран. Их привлекает аромат легенды, окружающий «замок» и его владельца. На Капри Акселя Мунте посетила известная английская писательница и скульптор Клэр Шеридан. Он произвел на нее необыкновенно сильное впечатление, и впоследствии она писала об этой встрече: «Его суждения отнюдь не безупречны, но всегда звучат убедительно, оттого что порождены долгими и серьезными раздумьями. Его познания ошеломляют. Он прочитал на языках оригинала чуть ли не все хорошие книги английских, шведских, немецких и итальянских писателей. Его вкус и дарования всеобъемлющи. Он музыкален, — можно часами слушать, как он играет на пианино». С детства у Акселя Мунте были слабые глаза. С годами болезнь усиливалась, а в зрелом возрасте возникла угроза полной слепоты. «Теперь я с трудом прочитываю две-три строчки, а временами не способен даже на это. Скоро я совсем не смогу читать. Твое письмо, написанное крупными, четкими буквами, я прочитал сегодня без особых мучений. У меня, возможно, есть надежда но ослепнуть окончательно еще в течение нескольких лет, если, конечно, мне повезет. Не исключено, однако, что я лишусь зрения с° -шя на день. Правый глаз уже не видят. И ничего нельзя сделать.,.» Вскоре правый глаз пришлось удалить. Но теперь все хуже и хуже видит левый глаз. Аксель Мунте принимает необходимые меры предосторожности, полностью избегает солнечного света, но все напрасно. В сентябре 1931 года Аксель Мунте опубликовал на страницах «Свенска дагбладет» ответное письмо, в котором от всего сердца благодарил всех незнакомых доброжелателей, наперебой предлагавших ему семейные средства и таинственные снадобья для лечения глазных болезней. У «Легенды о Сан-Микеле» было много друзей не только в Швеции, но и во всем мире. Свежесть и обаяние книги, ее человечность, оригинальность литературной манеры, своеобразное сочетание юмора и горестных раздумий — все это способствовало ее успеху. Здесь уже говорилось о том, что «Легенда о Сан-Микеле» отнюдь не была первым произведением Акселя Мунте. Он вошел в литературу еще в конце минувшего века, хотя его ранние книги и не принесли ему известности. Было бы, однако, ошибкой считать, будто в свое время они остались незамеченными. Помимо уже упоминавшихся очерков: «Письма из Неаполя» и «Красный крест и Железный крест», Мунте написал также «Письма из скорбного города» (1887), «Воспоминания и причуды» (1898), «Письма и наброски» (1909). Уже самая первая книга Акселя Мунте — «Письма из Неаполя» — была благожелательно встречена прессой. Рецензенты отмечали острую наблюдательность ее автора, простоту его стиля, за которой скрывался глубокий подтекст, его беспредельное сострадание к людям и животным, его тонкую иронию, к которой примешивалась неизъяснимая горечь. Говоря о пронизывающем книгу «глубоком сочувствии к страдающим и несчастным», критик журнала «Финск Тидскрифт» (№ 20 за 1886 г.) писал: «Именно это чувство поднимает первую главу «Писем», рассказывающую о поездке автора из Рима в Неаполь, до уровня шедевра. Она, несомненно, способствовала тому, что после опубликования очерков в «Стокгольме дагблад» из Швеции в Италию неоднократно посылались деньги. Шведы стремились прийти на помощь страдающему населению Неаполя». Но, пожалуй, самые теплые слова о раннем творчестве Мунте были напечатаны в «Стокгольме дагблад» в декабре 1909 года. В рецензии на только что вышедшие «Письма и наброски» говорится, что новая книга Акселя Мунте явилась для читателей «приятным сюрпризом» и в то же самое время — поводом для огорчения, «ибо разве можно, не краснея, признать, что на протяжении целого десятилетия мы игнорировали одного из своеобразнейших мастеров лирической прозы». Ранний Мунте получил признание и за границей. Р. Киплинг, Бернард Шоу и Поль Бурже сходились во мнении, что человек с такой яркой писательской одаренностью должен оставить медицину и полностью посвятить себя литературе. Осенью 1934 года, находясь проездом в Швейцарии, Аксель Мунте обратился к профессору Фоглю, жившему в Цюрихе. Тот удалил катаракты, и зрение частично восстановилось. Теперь Аксель Мунте мог снова узнавать людей и даже разбирать крупный печатный шрифт. С 1943 года и до самой смерти он живет в королевском дворце в Стокгольме на правах личного гостя Густава Пятого.
В конце 1948 года он заболевает тяжелой формой пневмонии. Состояние становится угрожающим, и оба его сына — Питер и Малькольм — приезжают из Лондона в Стокгольм. Но Аксель Мунте выздоравливает — ему суждено прожить еще несколько месяцев. Могилы у Акселя Мунте нет. Он был кремирован, а его пепел сыновья, исполняя волю отца, предали морским волнам... Некоторые критики склонялись к тому, чтобы рассматривать эту книгу как автобиографическую повесть, другие называли ее «воспоминаниями врача». «Насколько я могу судить, — столь же лукаво заключает Аксель Мунте, — это ни то и ни другое». И дальше, переходя уже на серьезный тон, следующим образом обосновывает свое суждение: он никогда не решился бы написать пятьсот страниц о самом себе. Напротив, работая над книгой, он все время старался «избавиться от этой смутной фигуры». Но если так, может быть, «Легенда о Сан-Микеле» — это и впрямь написанные с незаурядным литературным блеском «воспоминания врача»? Однако это предположение Мунте отвергает еще решительнее первого, ему претит столь помпезная характеристика. К какому же жанру следует отнести «Легенду о Сан-Микеле»? Как видим, ответить на этот вопрос трудно, да и вряд ли это столь уж необходимо. Как говорил Вольтер, «все жанры хороши, кроме скучного». А к последнему жанру книга Акселя Мунте никак не принадлежит. Но если все же непременно нужно определить жанр «Легенды о Сан-Микеле», мы назвали бы эту книгу лирической исповедью человека огромного жизненного опыта, открытого сердца и незаурядного таланта... Некоторым читателям «Легенды о Сан-Микеле» Аксель Мунте мог показаться мистиком, человеком, склонным верить в божественное предопределение. Отдельные места книги — многочисленные «видения» и лирические отступления рассказчика, в особенности его рассуждения о смерти, — отчасти дают к этому формальный повод. И все же «мистицизм» Мунте, как подчас и его неумеренная восторженность, скорее дань устаревшей литературной манере, чем определенное философское или жизненное кредо. Не следует забывать, что, хотя Аксель Мунте и написал свою книгу в двадцатых годах нынешнего века, все же его литературные вкусы формировались в последней четверти века минувшего. Так, например, портретные характеристики отдельных ее персонажей — на наш современный вкус — грешат сентиментальностью: ангельские головки с непременными пепельными локонами и голубыми глазками уже не будят в наших сердцах восхищенного отзвука, а частые лирические отступления, щедро рассыпанные по всей книге, подчас представляются нам риторичными и всегда несколько затянутыми. Кроме того, трудно подопревать в мистицизме человека, которому принадлежат простые разумные слова: «Чем скорее мы поймем, что нашу судьбу решаем мы сами, а не звезды, тем будет лучше для нас». И если уж говорить о жизненном и философском кредо Акселя Мунте, то имя ему — гуманизм. Гуманизм Мунте определил его отношение к социальным проблемам его времени: гротескная картина социальных контрастов возмущала его нравственное чувство. «Большое богатство, — писал он, — почти всегда плод ловко замаскированного ограбления бедняков...» Правда, мечты Акселя Мунте о переустройстве мира не шли дальше расплывчатых филантропических проектов, но, в отличие от большинства людей его круга, он был глубоко искренен в своем стремлении помочь угнетенным и много раз в жизни доказывал это на деле. «Легенда о Сан-Микеле», как свидетельствует ее название, не есть история жизни врача Акселя Мунте. С другой стороны, Аксель Мунте отнюдь не ставил себе целью суммировать в этой книге свои научные взгляды и медицинские теории. Однако на многих и многих ее страницах он восторженно отзывается о некоторых современных ему врачах и ученых, с энтузиазмом описывая их достижения, и жестоко критикует других своих коллег. Точно так же автор «Легенды о Сан-Микеле» высказывает свое отношение ко многим вопросам, волновавшим его современников. Но если в одних случаях эти замечания доказывают высокую научную проницательность и профессиональную компетентность доктора Мунте, то в других — они представляются нам наивными, путаными, а иногда и просто ошибочными. «Загадка остается неразрешенной», — писал Аксель Мунте, искренне удивляясь успеху своей книги у читателей всего мира. В этой связи, возможно, стоит обратить внимание на один из сказочных эпизодов «Легенды о Сан-Микеле»: в доме дядюшки Ларса в селении Форстуган на севере Швеции автор встречается... с гномом. «Ты — большой ребенок, — говорит ему человечек, — иначе ты не увидел бы меня. Только дети могут видеть нас, гномов». И не случайно спустя много лет, в одном из предисловий к очередному изданию книги, сам Аксель Мунте возвратится к этому эпизоду и с шутливой серьезностью примется заверять читателя, будто гном существовал на самом деле... Конечно, маленький гном из Форстугана не принесет нам разгадки секрета. Но, возможно, именно он укажет нам самый верный путь к ней: свежесть восприятия действительности; непосредственная отзывчивость; яркость и поэтичность жизненных впечатлений, а следовательно, и образов, в которые они отливаются, — все эти качества, обычно присущие лишь очень юным существам, были в высшей степени свойственны старому доктору Мунте. С ними связана та самая способность к удивлению, к «остранению» действительности, которую Брехт считал первейшим условием всякого творчества. Размышляя — в последние годы жизни — о техническом прогрессе, о совершившихся в мире преобразованиях, Аксель Мунте пришел к выводу, что основные человеческие ценности непреходящи. «Мир изменился, — писал он, — но волшебство осталось». Частица этого волшебства заключена в «Легенде о Сан-Микеле». |
Произведения в электронном виде(русский перевод):
1. | Легенда о Сан-Микеле | Переведена на 44 языка. Состоит из 34 глав. Общий объем текста 727443 символа. |
Ссылки :
1. Аксель Мунте и Сан-Микеле (se)
2. The Villa San Michele Museum (на итальянском и английском)
3. Биография и библиография Акселя Мунте (en)
4. Информация о Сан-Микеле на italytraveller.com (en)
В Стокгольме:
11:36 7 февраля 2025 г.